Tag Archives: Михаил Эккельман

Приятно удивлен журналистами. Вот что значит профессионалы!

Posted on by

Портал 66.ru опубликовал мой текст о хирургах и хирургии. Я здесь дам и тот вариант, который журналисты напечатали (ими отредактированный, по моему тексту и некоторым вопросам в его обсуждении с ними) и тот, заведомо подробный, который я написал изначально. Все-таки, профессионалы есть профессионалы! Ухватили и кратко изложили самую суть абсолютно верно. Восхищен.

Текст, который вышел на 66.ru:

Михаил Эккельман: «Наша хирургия держится на энтузиастах-одиночках»

Развивается или деградирует хирургия в Екатеринбурге? Почему тяжелые диагнозы в некоторых городских больницах расценивают как смертный приговор больному? На ком держится отечественная хирургия?

На эти и другие вопросы отвечает Михаил Эккельман (досье), врач-хирург приемного отделения и отделения реанимации Городской травматологической больницы №36:

— Становление хирурга начинается, как правило, в медицинской академии. Студент учится хирургическим вмешательствам на животных, после чего встает «на крючки» уже на настоящих операциях. Иначе говоря, ассистирует практикующему хирургу, параллельно с этим задавая ему вопросы и набираясь опыта. Дальше — годичная интернатура или двухлетняя клиническая ординатура: специализация врача и повышение его квалификации. Именно там становятся хирургом.

И вот тут, уже в городской больнице, он попадает под воздействие материальных факторов. Доходы хирурга состоят из зарплаты (очень маленькой, порядка нескольких тысяч рублей) и так называемых стимулирующих выплат. В теории эти выплаты зависят от стажа, интенсивности труда и сложности выполняемой работы. Нюанс в том, что порядок определения надбавок не стандартизирован никак.

По факту размер стимулирующих выплат определяет исключительно руководитель хирурга, а благосостояние доктора зависит от отношений с начальством. Размеры оплаты за одну и ту же работу могут различаться в несколько раз в зависимости от того, насколько врач по душе своему боссу.

Это, в свою очередь, дает несколько последствий. Во-первых, большинство докторов никогда не выскажет мнения, отличного от мнения начальства. Во-вторых, подход к работе всей хирургической службы чаще всего тоже зависит от предпочтений ее руководителя. Если он требует «гнать план», хирургу приходится или следовать полученным установкам, или жить впроголодь.

Постоянная гонка руководства многих больниц за показателями приводит к тому, что наибольшие выплаты получают те, кто работает «на поток». То есть в больших количествах выполняет операции малой или средней сложности. И в результате даже самые опытные врачи учреждения сложных вмешательств не проводят. Отсутствует такой опыт и у молодых докторов, поскольку «старшие товарищи» не могут научить их тому, чего сами толком не делали.

И если в «потоковую» клинику доставляют тяжелого больного, то им просто некому заняться. Его приходится переводить в более совершенную больницу. Если же такой возможности нет, то пациента признают неоперабельным и он пополняет статистику летальных исходов.

Я с уверенностью могу сказать: нынешняя система материальной мотивации порочна. Слишком часто она лишает хирургов среднего уровня стимулов к дальнейшему повышению квалификации. По сути, эта система ведет к деградации отечественной хирургии.

К счастью, для многих врачей в этой жизни важны не только деньги. Есть одиночки, готовые расти. Яркий пример — Христо Тахчиди. Однажды он сказал подчиненным: «Сейчас почти все оперируют на глазах через разрез 0,6 мм. Но оборудование уже позволяет работать на 0,5 мм. Поэтому кто через полгода не научится делать 0,5 мм, тот у меня работать больше не будет». Великий специалист Христо Периклович, для которого важна и десятая доля миллиметра, сам шел к профессиональным вершинам и тянул за собой всех своих подчиненных.

Беда в том, что на создание развивающихся хирургических служб у таких энтузиастов уходят многие годы, а уничтожить дело всей их жизни — легче легкого. Министр Голикова сменила Тахчиди на Чухраева (который даже не офтальмолог!), и тут же началась профессиональная деградация МНТК «Микрохирургия глаза». Вроде и врачи остались те же, и статистика не ухудшилась, а уровень квалификации докторов все равно падает.

Если же приводить примеры не из столичного опыта, а из жизни Екатеринбурга, то можно вспомнить разгром нашим горздравом двух хирургических школ. Убрали нескольких хирургов высокого класса — у остальных докторов уровень упал. Тяжелые больные умирают, но их мало, поэтому статистика выглядит все же красиво.

Меня часто спрашивают, на чем держится отечественная хирургия. Я отвечаю, что на немногих одиночках, готовых потратить всю свою жизнь на помощь людям.

Следующий по популярности вопрос: на сколько лет этих энтузиастов еще хватит? А тут, говорю я, зависит от подхода руководства. Если нынешние чиновники от медицины будут ставить во главу угла не жизнь пациента, а красивую статистику и личные амбиции, то никакие одиночки дела не спасут. Они лишь отсрочат неизбежное свидание нашего хирургического «Титаника» с приближающимся айсбергом профессиональной деградации и тотальной некомпетентности.

Это рандеву наверняка будет зрелищем впечатляющим, но я категорически не желаю его видеть. Понимаете, почему?

 

А это — текст, который я написал изначально.

Мотивация хирургов, в контексте развития хирургии на местах.

Continue reading →

Комментарий к рассказу Тамары Александровны. Из практики Михаила Эккельмана.

Posted on by

Рубрика «История болезни» из практики Михаила Эккельмана.

Комментарий к рассказу Тамары Александровны.

Пациент Эккельмана Михаила владимировича - Тамара АлександровнаПациентка самостоятельно обратилась к нам в отделение на следующий день после выписки из хирургического стационара одной из больниц города, где ей по поводу псевдокисты поджелудочной железы было выполнено лапароскопическое дренирование кисты.

В послеоперационном периоде самочувствие ухудшилось, однако была выписана домой и по просьбе одного из коллег была мной осмотрена и госпитализирована.

 

При осмотре и дообследовании: состояние тяжёлое, обусловлено клиникой распространённого перитонита, сепсиса, продолжающегося дуоденального кровотечения из острых язв двенадцатиперстной кишки, кровопотери средней степени тяжести.

 

Была выполнена остановка язвенного кровотечения эндоскопически, путём АПК. После энергичной предоперационной подготовки экстренно оперирована.

 

При лапаротомии выявлена нагноившаяся многокамерная киста поджелудочной железы больших размеров с прорывом в брюшную полость, разлитой гнойно – фибринозный перитонит. Выполнено наружное дренирование кисты, санация, дренирование брюшной полости.

 

Тяжёлый послеоперационный период, интенсивная посиндромная терапия. Купирование явлений органной дисфункции, воспалительного синдрома, заживление раны первичным натяжением. При контрольной компьютерной томографии выявлены признаки калькулёзного панкреатита, вирсунгостаза.

 

В удовлетворительном состоянии выписана под наблюдение гастроэнтеролога и хирурга по месту жительства с целью подготовки к реконструктивной операции.

 

В течение 3 месяцев чувствовала себя удовлетворительно, периодически после еды беспокоили распирающие боли в эпигастрии.

Через 3 месяца внезапные резкие боли в животе, приехала в нашу клинику. При осмотре выявлен диагноз разлитого перитонита, экстренно оперирована.

При лапаротомии выявлен абсцесс в области корня брыжейки поперечной ободочной кишки с прорывом  в брюшную полость, разлитой гнойный перитонит. Выполнена санация, дренирование абсцесса и брюшной полости.

Стандартный послеоперационный период, выписана для подготовки к реконструктивной операции.

 

В течение 6 месяцев неоднократно осматривалась, давались рекомендации. Через 6 месяцев выполнено контрольное обследование – диагноз без изменений – хронический калькулёзный панкреатит.

В плановом порядке выполнена реконструктивная операция – продольная панкреатикоеюностомия на выключенной по Ру петле (Puestow). Гладкий послеоперационный период, заживление раны первичным натяжением. Выписана домой в удовлетворительном состоянии. Наблюдение в течение 3 лет – самочувствие и качество жизни удовлетворительные, набрала вес.

Комментарий к рассказу Сергея. Из практики Михаила Эккельмана.

Posted on by

Рубрика «История болезни» из практики Михаила Эккельмана.

В жизни хирурга обычно запоминаются две категории пациентов – с нестандартными, подчас казуистическими случаями и с тяжелым течением заболевания. Случай с Сергеем относится как раз ко второй категории.

Исходно познакомился с ним у операционного стола, куда был приглашён коллегами во время повторной операции. На операцию он был взят с гнойными осложнениями панкреонекроза, а точнее с двумя абсцессами больших размеров (один в сальниковой сумке, а второй в левом поддиафрагмальном пространстве).

При первой операции был вскрыт абсцесс в сальниковой сумке, а на вторую  был взят с диагнозом поддиафрагмальном абсцесс слева. В связи с выраженным воспалительным инфильтратом была повреждена поперечная ободочная кишка, а абсцесс найти не удавалось. На этом этапе в операцию включился я.

Удалось выявить и вскрыть полость гнойника объёмом до 1 литра. Повреждённый участок толстой кишки выведен наружу в виде подвесной колостомы. Тяжёлый послеоперационный период на фоне сепсиса, синдрома полиорганной недостаточности. Медленная стабилизация состояния, купирование воспалительных явлений, заживление послеоперационной раны.

Выявлен сахарный диабет второго типа, назначена заместительная терапия. Гликемия коррегирована.

Больной был переведён на амбулаторное долечивание. В процессе наблюдения периодически рецидивировали боли в эпигастрии, неоднократно находился на консервативном лечении в гастроэнтерологическом отделении.

При компьютерной томографии выявлены признаки хронического индуративного панкреатита, с наибольшим поражением хвоста поджелудочной железы,  со сдавлением интрапанкреатического отдела холедоха, признаки холестаза.

Однако на фоне строгой диеты и медикаментозной терапии? явлений механической желтухи не было. Колостома функционировала. По истечении 6 месяцев после последней операции пациенту была выполнена  реконструктивно – восстановительная операция:  левосторонняя резекция поджелудочной железы, гепатикоеюностомия на выключенной, по Ру, петле, внутрибрюшное закрытие колостомы. При резекции поджелудочной железы просвет Вирсунгова протока с целью формирования панкреатикоеюноанастомоза не был верифицирован.

В связи с выраженным рубцовым, спаечным процессом в брюшной полости длительность операции составила 7 часов.

В течение первых 4-х суток течение соответствовало обычному послеоперационному периоду. На 5-е сутки появилась клиника разлитого перитонита и пациент экстренно прооперирован.

При релапаротомии выявлен разлитой серозный ферментативный перитонит, источником которого явилось истечение секрета из культи поджелудочной железы. Выполнена санация, дренирование брюшной полости. Обычный послеоперационный период. Заживление раны первичным натяжением.

В левом подреберье сформировался панкреатический свищ, закрывшийся самостоятельно через 1 месяц после операции.

Декомпенсации сахарного диабета не наступила.  Наблюдение в течение 1 года – качество жизни удовлетворительное, вернулся к привычной жизни и трудовой деятельности.

Система ценностей хирурга Михаила Эккельмана. Из первых рук.

Posted on by

Думаю, что будет правильным лично рассказать о том, что для меня важно в этой жизни, а что – нет. Я имею в виду, с профессиональной точки зрения, поэтому вопрос отношений с близкими мне людьми не буду затрагивать (и так понятно, что близкие люди – это  очень важная часть жизни любого нормального человека).

Я уже писал, что для меня не существовало вопроса «Кем быть?». С раннего (с очень раннего, я бы сказал) детства, я знал, что хочу быть только врачом и никем больше. Не могу сказать точно, с какого возраста я себя отчетливо помню, но, как мне кажется, лет с трех. Так вот, тогда я уже точно знал, что стану именно доктором.

Принимая, и перенимая у моих родителей, профессиональный выбор, я перенимал и отношение к мотивации, как сейчас принято говорить. Т.е. систему ценностей. Я вырос и стал специалистом, имея твердое убеждение, что в медицину люди идут не за деньгами. В медицину люди идут, чтобы служить другим людям. Не услуживать, а именно служить – как, например, служат военные на защите покоя и мира граждан своей страны. Точно так же, в моем представлении, и врач должен спасать людей.

За каждым хорошим врачом, а особенно хирургом, стоит немало реальных людей, которые живут только благодаря тому, что встретили его на своем жизненном пути. В вечной борьбе между жизнью и смертью именно врач, хороший врач, работающий на передовой линии этой борьбы, может изменить исход каждого отдельного сражения за конкретного человека. И я хотел быть таким врачом.

Я знал, что у меня никогда не будет много денег, хотя и нищенствовать мне тоже, вряд ли, придется – ведь я хотел стать хорошим врачом, а значит, востребованным в хороших больницах.

Я знал, что, поскольку у меня будет работа в хороших больницах, она, несомненно, будет интересной, и считал, что это классно!

Мне всегда было совершенно очевидно, необходимо и достаточно понимать самому, что я спасаю людям жизнь, возвращаю их к родным, к профессии, к радостям жизни, и знать, что это понимают мои коллеги, способные оценить степень профессионализма.

А иначе и быть не могло, ведь меня с детства окружал коллектив умных и порядочных людей в белых халатах. Вот так выглядело мое окружение, когда в детстве меня не с кем было оставить, и я проводил какое-то время у родителей на работе:

Михаил-Эккельман-Коллектив

 

Так, с самого раннего детства, для меня выглядело признание заслуг врачей обществом (это интервью моей мамы в серовской газете, которое у нее взяли, как у очень уважаемого в городе врача):

Михаил-Эккельман-Газета

 

А так, с самого раннего детства, для меня выглядело признание заслуг врачей,  и их человеческих качеств, коллегами (это оборотная сторона фотографии, которую коллеги подарили моей маме, когда она переезжала из Серова в Свердловск):

 

Это отношение прошло через всю мою жизнь, и я, по сей день, ценю подобные символы признания заслуг доктора. Поэтому, я горжусь моими родителями, которые всегда получали грамоты и благодарственные письма за их самоотверженный врачебный труд – а они продолжали работать, во благо людей, и после 50 лет трудовой деятельности:

 

В чем-то, это похоже на отношение военных к наградам. Наверное, это несовременно – ценить нематериальное вознаграждение. На него ведь, как и на медаль «За боевые заслуги», не купишь яхту. Но я уверен, что именно такое признание заслуг дает мотивацию настоящим врачам. Тем, кто на самом деле может спасать людей, а не только лишь пиарить себя в СМИ на деньги, добытые разными «добровольными» способами у пациентов. Халат хирурга не бывает накрахмаленным, как не бывает отутюженной повседневная полевая форма окопного офицера. Настоящий врач, спасающий* людей, живет не в кабинете, а в операционной, да в реанимации. Настоящий врач, спасающий людей, живет в едином коллективе с коллегами-врачами, да с такими же одержимыми своей профессией сёстрами.
А в таком коллективе не деньги определяют статус человека и признание коллег, а только одно: умение спасать жизни, порой, в таких ситуациях, когда, по всем канонам, смерть должна была бы победить. Но не смогла.

 

* С этом тексте слово «спасать», применительно к людям — бытовой эквивалент смысла «оказывать неотложную медицинскую помощь».

Истоки

Posted on by

Сказать, что я начинающий блогер – это значит совсем ничего не сказать. Я, скорее — блогер, не знающий с чего начать. Поэтому, попытавшись собрать в блоге воедино свой путь в хирургии (да, собственно, и в медицине в целом), я решил начать с самого начала. Не знаю, правильно ли  так делать, с точки зрения блогерства, или неправильно но, по логике, это должно быть нормально. Наверное :)

В общем, чтобы понять процесс выбора мною специальности, достаточно просто взглянуть, как для меня, с раннего детства, выглядели такие понятия, как «Мама на работе»:Михаил Эккельман. Мама на работе.

и «Папа на работе»:

Михаил Эккельман. Папа на работе.

Думаю, сразу станет ясно, что при таком раскладе, вопроса «Кем быть», и связанных с ним мучений советского ребенка – «в космонавты или в подводники?» – у меня не было. Дилеммы, и даже, скорее, «полилеммы», связанные с выбором профессии, у меня, конечно, были, но все они относились к вопросу «КАКИМ врачом я буду»?

С уважением,

Михаил Эккельман